ШЕСТАЯ КHИГА. ДHЕВHИК ДЖОВАHHИ БЕЛЬТРАФФИО. I

Я поступил в ученики к флорентийскому мастеру Леонардо да Винчи 25 марта 1494 года.
Вот порядок учения: перспектива, размеры и пропорции человеческого тела, по образцам хороших мастеров, рисование с натуры.

***

Сегодня товарищ мой Марко д´Oджоне дал мне книгу о перспективе, записанную со слов учителя. Начинается так:
"Наибольшую радость телу дает свет солнца; наибольшую радость духу - ясность математической истины. Вот почему науку о перспективе, в которой созерцание светлой линии - величайшая отрада глаз - соединяется с ясностью математики - величайшею отрадой ума, - должно предпочитать всем остальным человеческим исследованиям и наукам. Да просветит же меня сказавший о Себе: "Я семь Свет истинный", и да поможет изложить науку о перспективе, науку о Свете. И я разделяю эту книгу на три части: первая - уменьшение вдали объема предметов, вторая - уменьшение ясности цвета, третья - уменьшение ясности очертаний".

***

Мастер заботится обо мне, как о родном: узнав, что я беден, не захотел принять условленной ежемесячной платы.

***

Учитель сказал:
- Когда ты овладеешь перспективой и будешь знать наизусть пропорции человеческого тела, наблюдай усердно во время прогулок движения людей – как стоят они, ходят, разговаривают и спорят, хохочут и дерутся, какие при этом лица у них и у тех зрителей, которые желают разнять их, и тех, которые молча наблюдают; все это отмечай и зарисовывай карандашом, как можно скорее, в маленькую книжку из цветной бумаги, которую неотлучно имей при себе, когда же наполнится она, заменяй другою, а старую откладывай и береги. Помни, что не следует уничтожать и стирать эти рисунки, но хранить, ибо движения тел так бесконечны в природе, что никакая человеческая память не может их удержать. Вот почему смотри на эти наброски, как на своих Лучших наставников и учителей.
Я завел себе такую книжку и каждый вечер записываю слышанные в течение дня достопамятные слова учителя.

***

Сегодня встретил в переулке лоскутниц, недалеко от собора, дядю моего, стекольного мастера Освальда Ингрима. Он сказал мне, что отрекается от меня, что я погубил душу свою, поселившись в доме безбожника и еретика Леонардо. Теперь я совсем один: нет у меня никого на свете - ни родных, ни друзей - кроме учителя. Я повторяю прекрасную молитву Леонардо: "да просветит меня Господь, Свет мира, и да поможет изучить перспективу, науку о свете Его". Неужели это слова безбожника?

***

Как бы ни было мне тяжело, стоит взглянуть на лицо его, чтобы на душе сделалось легче и радостнее. Какие у него глаза - ясные, бледно-голубые и холодные, точно лед; какой тихий, приятный голос, какая улыбка! Самые злые, упрямые люди не могут противиться вкрадчивым словам его, если он желает склонить их на "да" или "нет". Я часто подолгу смотрю на него, как он сидит за рабочим столом, погруженный в задумчивость, и привычным медленным движением тонких пальцев перебирает, разглаживает длинную, вьющуюся и мягкую, как шелк девичьих кудрей, золотистую бороду. Ежели с кем-нибудь говорит, то обыкновенно прищуривает один глаз с немного лукавым, насмешливым и добрым выражением: кажется тогда, взор его из-под густых нависших бровей проникает в самую душу.

***

Одевается просто; не терпит пестроты в нарядах и новых мод. Не любит никаких духов. Но белье у него из тонкого рейнского полотна, всегда белое, как снег. Черный бархатный берет без всяких украшений, медалей и перьев. Поверх черного камзола - длинный до колен темно-красный плащ с прямыми складками, старинного покроя. Движения плавны и спокойны. Несмотря на скромное платье, всегда, где бы ни был он, среди вельмож или в толпе народа, у него такой вид, что нельзя не заметить его: не похож ни на кого.